Два рассказа
Feb. 25th, 2019 09:46 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
in_esВчера прочитала рассказ Л. Улицкой Пиковая дама, охнула и вспомнила рассказ С. Моэма Луиза.
Героиня каждого рассказа - милая дама, являющаяся мощным манипулятором, вертящим окружающими как хочет и, что характерно, во зло им. То есть я еще могу понять, что ты можешь хотеть блага для себя и немного покапризничать по мелочам, но здесь не это. Здесь цель и, возможно, удовольствие? - испортить жизнь другим, нагадить, искалечить, загубить.
Этого я никогда не могла понять. Сделать человека счастливым, доставить радость, успокоить, утешить, развлечь, рассмешить - да. Это большое удовольствие и удовлетворение. Но видеть, как он мучается и испытывать чувство удовлетворения, цель достигнута, как он извивается у тебя на крючке, а ты то туда, то сюда - вот это кем надо быть, чтобы так себя вести?!
Из Моэма.
Я знал Луизу еще до замужества. Это была хрупкая, слабенькая девушка с большими грустными глазами. Отец и мать боготворили ее и дрожали над ней -- после какой-то болезни, кажется скарлатины, у нее было осложнение на сердце, и ей приходилось особенно беречься. Когда Том Мэйтленд сделал ей предложение, родители пришли в ужас, так как считали, что дочь слишком хрупка для тягот семейной жизни. Но жилось им нелегко, а Том Мэйтленд был богат. Он клялся, что для Луизы готов на все, и в конце концов они вверили эту святыню его попечениям. Том Мэйтленд был рослый, здоровый, очень красивый парень, прекрасный спортсмен. В Луизе он души не чаял. Он понимал, что с ее больным сердцем жить ей на земле осталось недолго, и решил сделать все возможное, чтобы эти немногие годы она была счастлива. Он забросил любимый спорт, но не потому, что она этого требовала (нет, она радовалась его успехам!), а потому, что, по странному совпадению, стоило ему собраться куда-нибудь -- поиграть в гольф или на охоту, -- как с ней случался сердечный припадок.
Однажды, видя, как Луиза прошагала восемь миль, когда ей вздумалось прогуляться, я намекнул Тому Мэйтленду, что она крепче, чем кажется с первого взгляда. Он покачал головой.
-- Нет, нет, здоровье у нее никуда. Она показывалась лучшим в мире докторам, и все они считают, что ее жизнь висит на волоске. Просто у нее необычайная сила воли.
Он передал Луизе мое мнение о ее выносливости.
-- Завтра мне придется за это расплачиваться, -- сказала вечная страдалица. -- Я окажусь на пороге смерти.
-- По-моему, сил у вас предостаточно, было бы желание, -- возразил я. Я давно заметил, что в веселой компании она может танцевать ночь напролет; если же ей скучно, она чувствует недомогание и Том вынужден везти ее домой.
И так далее. Так вот Луиза пережила двух мужей, спортсмена и военного. Чтобы как-то рассеяться, она превратила свою виллу в Монте-Карло в санаторий для выздоравливающих офицеров... А когда ее поставили перед фактом, что любимая дочь выходит замуж, она ухитрилась умереть в день свадьбы в 10 часов утра.
Героиня Улицкой не умерла, хотя ей было около 90 лет. Из "Пиковой дамы":
— У тебя кофе, — повела тонким носом Мур.
Пахло приятно, но ей всегда хотелось чего-то другого:
— Я бы выпила чашечку шоколада.
— Какао? — Анна Федоровна с готовностью встала из-за стола, не успев даже посожалеть о неудавшемся мелком празднике.
— Почему какао? Это гадость какая-то, ваше какао. Неужели нельзя просто чашечку шоколада?
— Кажется, шоколада нет.
Не было в доме шоколада. То есть был, конечно, — горы шоколадных конфет в огромных коробках, преподнесенных пациентами. Но ни порошка, ни плиточного шоколада не было.
— Пошли Катю или Леночку. Как это, чтобы в доме не было шоколаду?! — возмутилась Мур.
— Сейчас четыре часа утра, — попыталась защититься Анна Федоровна. Но тут же всплеснула руками: — Есть же, Господи, есть!
Она вытащила из буфета непочатую коробку, торопливо вспорола хрусткий целлофан, высыпала горсть конфет и столовым ножом стала отделять толстенькие подошвы конфет от никчемной начинки. Мур, пришедшая было в боевое настроение, при виде такой находчивости сразу же угасла:
— Так принеси ко мне в комнату...
Осторожно обернув руку толстой держалкой, Анна Федоровна грела молоко в маленьком ковшике. Руки она берегла, как певица горло. Было что беречь: неширокая кисть с толстыми длинными пальцами, с овально подстриженными ногтями в йодистой окантовке. Каждый день запускала она вооруженные манипулятором руки в самое сердце глаза, осторожно обходила волокна натягивающихся мышц, мелкие сосуды, циннову связку, опасный шлеммов канал, пробиралась через многие оболочки к десятислойной сетчатке и этими грубоватыми пальцами латала, штопала, подклеивала тончайшее из мировых чудес...
Золоченой маминой ложечкой она снимала тонкую молочную пенку с густого шоколада, когда раздался звон колокольчика: Мур подзывала к себе. Поставив розовую чашку на поднос, Анна Федоровна вошла к матери. Та уже сидела перед ломберным столиком в позе любительницы абсента. Бронзовый колокольчик, уткнувшись лепестковым лицом в линялое сукно, стоял перед ней.
— Дай мне, пожалуйста, просто молока, безо всякого твоего шоколада.
«Раз, два, три, четыре... десять», — отсчитала привычно Анна Федоровна.
— Знаешь, Мур, последнее молоко ушло в этот шоколад...
— Пусть Катя или Леночка сбегают. «Раз, два, три, четыре... десять».
— Сейчас половина пятого утра. Магазин еще закрыт. Мур удовлетворенно вздохнула. Узкие брови дрогнули.
Анна Федоровна приготовилась ловить чашку.
Сильный рассказ. И самое страшное - что жизненный, правдивый.
Героиня каждого рассказа - милая дама, являющаяся мощным манипулятором, вертящим окружающими как хочет и, что характерно, во зло им. То есть я еще могу понять, что ты можешь хотеть блага для себя и немного покапризничать по мелочам, но здесь не это. Здесь цель и, возможно, удовольствие? - испортить жизнь другим, нагадить, искалечить, загубить.
Этого я никогда не могла понять. Сделать человека счастливым, доставить радость, успокоить, утешить, развлечь, рассмешить - да. Это большое удовольствие и удовлетворение. Но видеть, как он мучается и испытывать чувство удовлетворения, цель достигнута, как он извивается у тебя на крючке, а ты то туда, то сюда - вот это кем надо быть, чтобы так себя вести?!
Из Моэма.
Я знал Луизу еще до замужества. Это была хрупкая, слабенькая девушка с большими грустными глазами. Отец и мать боготворили ее и дрожали над ней -- после какой-то болезни, кажется скарлатины, у нее было осложнение на сердце, и ей приходилось особенно беречься. Когда Том Мэйтленд сделал ей предложение, родители пришли в ужас, так как считали, что дочь слишком хрупка для тягот семейной жизни. Но жилось им нелегко, а Том Мэйтленд был богат. Он клялся, что для Луизы готов на все, и в конце концов они вверили эту святыню его попечениям. Том Мэйтленд был рослый, здоровый, очень красивый парень, прекрасный спортсмен. В Луизе он души не чаял. Он понимал, что с ее больным сердцем жить ей на земле осталось недолго, и решил сделать все возможное, чтобы эти немногие годы она была счастлива. Он забросил любимый спорт, но не потому, что она этого требовала (нет, она радовалась его успехам!), а потому, что, по странному совпадению, стоило ему собраться куда-нибудь -- поиграть в гольф или на охоту, -- как с ней случался сердечный припадок.
Однажды, видя, как Луиза прошагала восемь миль, когда ей вздумалось прогуляться, я намекнул Тому Мэйтленду, что она крепче, чем кажется с первого взгляда. Он покачал головой.
-- Нет, нет, здоровье у нее никуда. Она показывалась лучшим в мире докторам, и все они считают, что ее жизнь висит на волоске. Просто у нее необычайная сила воли.
Он передал Луизе мое мнение о ее выносливости.
-- Завтра мне придется за это расплачиваться, -- сказала вечная страдалица. -- Я окажусь на пороге смерти.
-- По-моему, сил у вас предостаточно, было бы желание, -- возразил я. Я давно заметил, что в веселой компании она может танцевать ночь напролет; если же ей скучно, она чувствует недомогание и Том вынужден везти ее домой.
И так далее. Так вот Луиза пережила двух мужей, спортсмена и военного. Чтобы как-то рассеяться, она превратила свою виллу в Монте-Карло в санаторий для выздоравливающих офицеров... А когда ее поставили перед фактом, что любимая дочь выходит замуж, она ухитрилась умереть в день свадьбы в 10 часов утра.
Героиня Улицкой не умерла, хотя ей было около 90 лет. Из "Пиковой дамы":
— У тебя кофе, — повела тонким носом Мур.
Пахло приятно, но ей всегда хотелось чего-то другого:
— Я бы выпила чашечку шоколада.
— Какао? — Анна Федоровна с готовностью встала из-за стола, не успев даже посожалеть о неудавшемся мелком празднике.
— Почему какао? Это гадость какая-то, ваше какао. Неужели нельзя просто чашечку шоколада?
— Кажется, шоколада нет.
Не было в доме шоколада. То есть был, конечно, — горы шоколадных конфет в огромных коробках, преподнесенных пациентами. Но ни порошка, ни плиточного шоколада не было.
— Пошли Катю или Леночку. Как это, чтобы в доме не было шоколаду?! — возмутилась Мур.
— Сейчас четыре часа утра, — попыталась защититься Анна Федоровна. Но тут же всплеснула руками: — Есть же, Господи, есть!
Она вытащила из буфета непочатую коробку, торопливо вспорола хрусткий целлофан, высыпала горсть конфет и столовым ножом стала отделять толстенькие подошвы конфет от никчемной начинки. Мур, пришедшая было в боевое настроение, при виде такой находчивости сразу же угасла:
— Так принеси ко мне в комнату...
Осторожно обернув руку толстой держалкой, Анна Федоровна грела молоко в маленьком ковшике. Руки она берегла, как певица горло. Было что беречь: неширокая кисть с толстыми длинными пальцами, с овально подстриженными ногтями в йодистой окантовке. Каждый день запускала она вооруженные манипулятором руки в самое сердце глаза, осторожно обходила волокна натягивающихся мышц, мелкие сосуды, циннову связку, опасный шлеммов канал, пробиралась через многие оболочки к десятислойной сетчатке и этими грубоватыми пальцами латала, штопала, подклеивала тончайшее из мировых чудес...
Золоченой маминой ложечкой она снимала тонкую молочную пенку с густого шоколада, когда раздался звон колокольчика: Мур подзывала к себе. Поставив розовую чашку на поднос, Анна Федоровна вошла к матери. Та уже сидела перед ломберным столиком в позе любительницы абсента. Бронзовый колокольчик, уткнувшись лепестковым лицом в линялое сукно, стоял перед ней.
— Дай мне, пожалуйста, просто молока, безо всякого твоего шоколада.
«Раз, два, три, четыре... десять», — отсчитала привычно Анна Федоровна.
— Знаешь, Мур, последнее молоко ушло в этот шоколад...
— Пусть Катя или Леночка сбегают. «Раз, два, три, четыре... десять».
— Сейчас половина пятого утра. Магазин еще закрыт. Мур удовлетворенно вздохнула. Узкие брови дрогнули.
Анна Федоровна приготовилась ловить чашку.
Сильный рассказ. И самое страшное - что жизненный, правдивый.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2019-02-25 11:57 pm (UTC)Такие дамы встречаются не так чтобы редко. Я сама парочку похожих встречала (
no subject
Date: 2019-02-26 11:17 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:35 pm (UTC)Из отношений с родителями сбежать невозможно.
А в той стране, про которую это написано, нет домов престарелых в добавок
no subject
Date: 2019-02-26 11:47 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-27 12:53 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 02:31 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:19 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 09:33 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:19 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 10:50 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:24 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-27 10:01 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 01:53 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:28 pm (UTC)Сопротивление тут, насколько я поняла, невозможно. Возможно только бегство. И вынуть из памяти.
no subject
Date: 2019-02-27 09:57 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 02:38 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-26 11:29 pm (UTC)no subject
Date: 2019-02-27 12:40 am (UTC)Хотя в лично знакомых мне случаях у меня не было ощущения, что это "удовольствие испортить жизнь другим", чтобы тем было плохо. Это скорее было "для моей, конечно пользы". Т.е. эти люди готовы спокойно ломать жизнь близких не тем целенаправленно во вред, а исключительно для своей пользы, ибо о других они не думают вообще. Только "на вдохе своего интереса".
Но, что да, то это - "своя польза", "свой интерес" - всегда включали власть над другими, и желательно близкими (с другими это тяжелей, если не входит в круг служебных возможностей): мужем, детьми (невесток вообще даже обсуждать странно - грех не воспользоваться), братом, женой брата, родителями, близкими друзьями. Например, можно спокойно попытаться загубить ребенку карьеру, чтобы он был всегда под рукой аки золотая рыбка. Причем из двух/четырех детей можно выбрать одного, а насчет остального/других объяснять, почему к ним так относиться нельзя.
Порой "своя польза", "свой интерес" в ощущениях), дабы почувствовать себя значительней - подумаешь у ... жизнь не сложиться: зато "я двигаю науку", "мне надо, потому что..." и т.д.
Я однажды на одной своей работе столкнулась с тем что курс дали преподавать двум абсолютно неопытным в этой конкретной области преподавателям, причем были свои желающие, обожающие именно этот курс и способные провести его даже под самой большой мухой, когда получившие этот курс безуспешно пытались от него отказаться всеми лапами сразу. Все преподаватели (и желающие, но не получившие, и не желающие, но получившие) и студенты в результате пострадали. Зато составляющая расписание почесала собственное эго и убедилась в своем могуществе и возможности повелевать даже профессором, будучи обычной (ну хорошо, необычной, но всё же) секретаршей.
P.S. Спасибо за рекомендацию книг!
no subject
Date: 2019-02-27 03:42 am (UTC)no subject
Date: 2019-02-28 03:55 pm (UTC)Ненавижу это "как, у вас дома нет ..." или " Пошли Катю или Леночку"! Очень хочется брякнуть в ответ "так пойди сам(а) и купи! И кошелек не забудь свой взять!" К счастью, нашу Ребёнку ввиду ее мелкого возраста еще никто не предлагал посылать, но меня в детстве мой отец в угоду подобным гостям гонял постоянно. Сам, кстати, не бежал.
Подробности книги не спрашиваю, но в список внесла. Дочитаю "Lethal White" и сразу.
Книжное
Date: 2019-03-04 04:14 pm (UTC)